Октябрь – месяц в России примечательный и важный. «Октябрь уж наступил», - писал Пушкин, как недавно выяснилось, совсем не про пролетарскую революцию. Что она по сравнению с другим излюбленным российским занятием – рубкой капусты.
Если вы думаете, что это исключительно крестьянский досуг, то ошибаетесь. Этому развлечению отдавали должное все жители, имевшие огороды. И непременные веселье и радость сопутствовали каждому «капустнику». Вот посмотрите сами на занятное описание в журнале «Всемирная иллюстрация» за 1883 год. А картинки с сечками и бочками – из музея в Мышкине. Мне их оттуда дочка прислала. Итак, отправляемся «на капусту» в XIX век:
«Много лет тому назад пришлось мне провести целое лето в N-ской губернии. Провинциальная глушь, на счет которой так щедро проходились наши дешевые юмористы, в моих глазах всегда имела какую-то особенную прелесть... Там, в этих забытых мирных уголках и солнце как будто ярче светит, да и люди как будто добрее... и там-то именно еще можно получить приглашение «на капусту».
Жил я в Ч., на окраине города, нанимал комнату в доме одного отставного чиновника Ивана Егоровича Завалишина. Завалишин был старик лет 50-ти, бодрый и крепкий на вид. Он уже давно находился в отставке, обладал собственным домиком с небольшим количеством, земли и считался отличным хозяином.
Хозяйство Ивана Егоровича, действительно, велось в порядке: он и жена его, Наталья Романовна, были люди домовитые и всяких запасов на зиму было у них вдоволь. Октябрь приходил к концу. Сижу я как-то у окна и пишу, вдруг слышу голос Ивана Егоровича.
— Как посмотрю я на вас, Матвей Матвеевич, так даже жалко становится.
— Что так? — спросил я.
— Да как-же, помилуйте — живете вы у нас. С мая месяца и за все лето хоть бы раз какой ни на есть моцион себе задали. Ни в лес за грибами или ягодами не ходили, ни на охоту, ни рыбы не ловили... сидите себе целый день дома, да пером скрипите. А пришел к вам, Матвей Матвеевич, так сказать, с приглашением: будьте добры, пожалуйте к нам сегодня «на капусту».
— На капусту? — спросил я.
— То есть на рубку капусты — у меня, как сами знаете, огород-то не маленький, кочней-то до тысячи наберется... так вот мы, благословясь, всей семьей, выпьем, закусим, да и приступим к делу. А вам, по крайности, моцион будет.
Таким образом я получил приглашение «на капусту».
Часам к двенадцати стали собираться гости. Первым пришел отставной чиновник Шилкин, бывший сослуживец Ивана Егоровича, имевший тоже огород и постоянно споривший с Завалишиным о хозяйстве. С ним пришла и его дочь, девушка лет 18-ти, скромная и тихая: явился учитель из городского училища, высокий и рослый брюнет, говоривший басом; пришли супруги Гвоздевы со всеми своими чадами и домочадцами и, наконец, пришел господин лет 35-ти, которого Иван Егорович называл почему-то Дормедонтом Антонычем.
Наталья Романовна и дальняя родственница ее, Васса Петровна, встречали гостей и просили «закусить чем бог послал».
Мы приступили к закуске, на которую в особенности налег учитель. Разговоры преимущественно вертелись на капусте — об урожае ее и отличном качестве. Причем Шилкин постоянно возражал Ивану Егоровичу, к немалому огорчению последнего. Особенно бурное пререкание вышло у них из-за какого-то капустного червя и средствах к его истреблению.
Между тем, на дворе около амбара, уже все было приготовлено к ожидавшей нас рубке. Громадные кочни, белые и крепкие как бомбы, лежали кучами; тут-же были корытца и стояли прислоненный к ним сечки. Иван Егорович собственноручно раздал нам всем сечки и расставил нас всех по местам. Между тем два внука его таскали кочни и бросали их в корытца.
— Ну, Господи благослови! — произнес Завалишин, и с этим возгласом мы дружно принялись за работу.
Сознаюсь, что с непривычки она показалась мне утомительной, но скоро я втянулся и, действительно, рубил не хуже других. Картина была довольно своеобразная: двор, заваленный капустой, ряд корытцев и около них группа людей с сечками в руках... День быль серенький, но теплый, и вся окрестность утопала в какой-то синеватой дымке.
Рубя капусту, мы весело болтали между собою. Нарубленная капуста складывалась в бочки; и таким образом мы рубили вплоть до обеда, которому все оказали должную честь, так как продолжительная мускульная работа вызвала аппетит. Учитель под конец обеда провозгласил тост за здоровье хозяев и даже хотел прочесть какие-то стихи, но запутался на третьей строке и опустился на стул.
После обеда мы снова принялись за рубку, но к вечеру вся капуста, предназначенная к приготовлению впрок, была изрублена и уложена в бочки. За ужином Иван Егорович поблагодарил нас всех за оказанную «помочь», и я вернулся к себе в комнату под приятным впечатлением весело проведенного дня. Много в жизни получал я всякого рода «приглашений», но ни одно из них не доставило мне такого удовольствия, как это милое патриархальное приглашение «на капусту».
Комментарии (0)